Академик И. Г. Эйхфельд.
Возобновившаяся в последние годы острая
дискуссия по вопросам биологии, в частности, о наследственности и
внутривидовых отношениях у растений и животных, свидетельствует в первую
очередь о росте наших научных кадров, особенно агрономических, которые в
своей деятельности не могут обходиться без правильной биологической теории.
С другой стороны, дискуссия свидетельствует о серьезных разногласиях
между биологами в нашей стране, о том, что она разделилась на две, резко
размежевавшиеся группы. Первую группу составляют сторонники
менделевско-моргановской генетики, часто, без всякого на то основания,
именующие себя ортодоксальными дарвинистами.
Вторую группу составляют сторонники мичуринского учения, возглавляемые
академиком Т. Д. Лысенко. Эта группа творчески развивает учение Дарвина и
Ламарка, смело отбрасывает отдельные, свойственные этим двум великим ученым,
ошибочные положения и объяснения, о чем было достаточно четко сказано в
докладе Т. Д. Лысенко.
Вместе с тем, мы вправе отметить следующую характерную особенность. На
первое направление, если можно так выразиться, работают многочисленные
институты и лаборатории Академии наук СССР, причем они занимаются
исключительно этим делом, не будучи прямо связанными с производством. Это
ставит их в привилегированное положение, они работают на себя, как
"приват-джентльмены", по образному выражению Тимирязева. В их распоряжении,
кроме того, находится подавляющее большинство кафедр биологических
факультетов университетов, многих сельскохозяйственных, педагогических и
медицинских институтов.
Сторонники мичуринского направления находятся в менее выгодном
положении. Из институтов Академии наук СССР по мичуринскому пути в науке
идет только один Институт генетики. Правда, имеются многочисленные
сельскохозяйственные исследовательские учреждения в нашем Союзе, которые
также работают в области биологии, но не следует забывать, что они
перегружены возложенными на них прямыми практическими задачами и, к
сожалению, мало работают над вопросами теории.
Тем не менее, как видим, мичуринское направление не только не может
быть, я бы сказал, устранено (а тем более не может быть задавлено) противной
стороной, о чем е раз предвещалось в кулуарных разговорах. Наоборот, это
направление приобретает все больше и больше сторонников, в первую очередь
среди работников селекционных станций, сельскохозяйственных
научно-исследовательских учреждений и передовиков сельского хозяйства, т. е.
среди лиц, которые непосредственно связаны с практическими задачами и в
первую очередь, заинтересованы в правильной теории, помогающей им успешно
разрешать поставленные перед ними задачи.
Это свидетельствует о том, что мичуринское направление в биологической
науке -- правильное и действенное направление, иначе к нему не тянулись бы
кадры, непосредственно заинтересованные в процветании нашего сельского
хозяйства. Оно помогает работникам сельского хозяйства в разрешении сложных
и почетных производственных задач. Мичуринское направление в науке освещает
путь производству, помогает успехам его развития. Поэтому-то мы встречаем
так много сторонников этого направления среди работников сельского
хозяйства. Мичуринское направление тем и сильно, что оно помогает
производству. Вместе с тем оно помогает и работникам сельскохозяйственной
науки сдерживать натиск представителей отсталых течений в биологии, помогает
развивать передовую биологическую науку.
Недавно, зимой текущего года, в Ленинграде академик Павловский от имени
Общества по распространению научных и политических знаний сделал доклад
"Советский этап дарвинизма". Он подчеркнул, что в наше время, как и во
времена Дарвина, основные биологические проблемы решаются на
сельскохозяйственных объектах и работниками, непосредственно связанными с
сельским хозяйством. Это совершенно верно.
Как известно, жизненность -- это отличительная особенность всего
передового; за передовым и будущее. Это мы видим в наши дни также на примере
развития мичуринского учения. Это -- во-первых.
Во-вторых, успехи мичуринского направления в биологии объясняются тем,
что оно впитало в себя все прогрессивное, все лучшее, что дали нам
предшествующие поколения русских и советских биологов. Об этом говорил в
своем докладе Т. Д. Лысенко. Мы справедливо можем гордиться тем, что в
дореволюционной России и Советском Союзе жили и работали такие блестящие
биологи, которые развивали биологическую науку в духе Дарвина, как
Ковалевские, Сеченов, Мечников, Тимирязев, Мичурин. У нас в XVIII и XIX
веках не было своих вейсманов, бетсонов, лотси, морганов. Тем большее
сожаление вызывает тот факт, что сегодня многие биологи поднимают на щит не
передовых ученых -- наших соотечественников, а представителей реакционных,
идеалистических течений зарубежной науки.
И. М. Сеченов более 80 лет назад, как указывал Т. Д. Лысенко, учил
видеть живое во взаимосвязи со всей окружающей его средой, живой и мертвой.
Высказывания Т. Д. Лысенко полностью совпадают с высказываниями И. М.
Сеченова. Они дали правильное биологическое направление нашему мышлению, они
заставили нас пронизывать всю нашу агрономическую науку биологическими
представлениями. Биологические представления проникают сейчас во все отрасли
сельского хозяйства, начиная от селекции, семеноводства, агротехники до
механизации и других отраслей.
Этого огромного переворота в подходе к сельскохозяйственным проблемам
не могут отрицать при всем своем желании даже противники мичуринского
направления. Мы научились смотреть на процессы сельскохозяйственного
производства пытливым взглядом биолога. Это дало и дает нам большие
преимущества в решении самых сложных вопросов растениеводства и
животноводства.
Справедливость сказанного мы можем проверить на практике работы
большинства сельскохозяйственных научно-исследовательских учреждений,
особенно селекционных станций. Не менее плодотворное воздействие оказывает
агробиологическое направление и на крупные, центральные институты.
Для примера возьмем Всесоюзный институт растениеводства. Когда-то
пытались сделать этот Институт оплотом моргановско-бетсоновской генетики.
Однако высококвалифицированный, трудолюбивый и честный коллектив Института,
под благотворным воздействием агробиологической науки, преодолел эти
попытки. Он настойчиво двигается по пути преобразования Института в
передовое научно-исследовательское учреждение. Это позволило ему в годы
войны заниматься не мухами, а провести серьезную работу по укреплению
продовольственной базы уральской промышленности. Начатые в военные годы на
Урале работы по семеноводству кормовых трав, овощных культур и картофеля, по
борьбе с сорной растительностью целиком базируются на мичуринском учении.
Эти работы позволяют сейчас успешно развивать и теоретические основы
выведения устойчивых сортов кормовых трав. К сожалению, я не могу
останавливаться на деталях, эти вопросы я неоднократно затрагивал на
собраниях в Академии.
Этому учению обязаны своим успехом также две другие разрешаемые
Институтом комплексные проблемы: продвижение сельского хозяйства на Крайний
Север и продвижение сельского хозяйства в пустынные районы Союза ССР.
Скороспелые сорта Хибинской станции, помогающие развитию сельского хозяйства
в таких районах Крайнего Севера, где мы раньше не рассчитывали на успех
земледелия, созданы и улучшены на основе мичуринской теории. Мичуринской
теорией были освещены также многочисленные, важные для теории и практики
новые факты в поведении растений, которые накопились в Хибинах в течение
многих и многих лет работы и которые не находили теоретического объяснения с
позиций менделизма-морганизма.
Исследования по вопросам периода покоя, поднятые академиком Т. Д.
Лысенко, позволили создать в Хибинах также ультраскороспелые сорта
картофеля, дающие на юге два урожая за лето.
Большинство сортов в Хибинах выведено на основе предварительного
анализа исходного материала, на основе теории стадийного развития.
В свете мичуринского учения, по нашему убеждению, неизмеримо выросло
значение мировых коллекций возделываемых растений.
На этом богатейшем материале, изучаемом в различных природных условиях,
открываются, иногда даже независимо от усилий исследователя, удивительные
закономерности в развитии растений, открываются новые пути и причины
изменчивости. Новые факты, не подмеченные ранее, раскрывают нам с позиций
мичуринского учения историю образования тех или иных форм, раскрывают пути к
их правильному использованию.
О практической значимости нового подхода в изучении мировых коллекций
свидетельствует тот неоспоримый факт, что в трудных условиях войны и в
послевоенный период непосредственно Институтом было дано более 170 новых
сортов, а в 1949 г. это число будет доведено до 200.
С новых позиций коллектив Института разрешает также вопросы систематики
культурных растений, и, надо сказать, мичуринская теория помогает немало и в
этом деле.
Методические лаборатории Института в Пушкине лежали недавно еще
развалинами -- не было ни теплиц, ни вегетационных домиков. Все было
разгромлено немцами. Сейчас методические лаборатории уже получили некоторую
возможность для работы.
Послевоенные исследования, проведенные на основе теории стадийного
развития, подтверждают правильность положений И. В. Мичурина и опровергают
учение зарубежных и некоторых наших советских исследователей об обратимости
процессов яровизации и закаливания организмов, освещают наследственное
значение характера хода этих процессов.
Успешно развивается и учение о направленной изменчивости
наследственности. Биохимическая лаборатория, которая сейчас в три раза
меньше, чем до войны, успешно работает в области установления зависимости
между условиями выращивания и процессом накопления нужных для сельского
хозяйства веществ. Выводы из этих исследований внесут существенные поправки
в систему удобрения полей.
Работы по устойчивости к болезням и вредителям, проводимые на базе
теории стадийного развития растений, также подтверждают полностью эту
теорию.
Установлено, что устойчивость растений к вредителям и заболеваниям
менее зависит от принадлежности данной формы к определенной ботанической
разновидности, как считали ранее, чем от условий, в которых проходил процесс
образования данной формы. Выяснено, что устойчивость к паразитам не есть
неизменный признак, механически передаваемый по наследству, а является
биологическим свойством, изменяющимся и развивающимся в зависимости от
условий, в которых проходил развитие данный организм.
Институт располагает огромным количеством фактов, показывающих, что
неустойчивый в определенных условиях сорт, будучи перенесен в другие
условия, а затем, после нескольких лет выращивания в новых условиях,
возвращен в прежние условия, -- уже обладает совершенно другими свойствами,
чем раньше. Это открывает новые подходы к вопросам селекции на устойчивость.
Институт растениеводства перед Великой Отечественной войной
подвергался, в ходе развития биологической науки в нашей стране, серьезному
осуждению в части его теоретических концепций. Сейчас Институт возрождается
под воздействием мичуринского учения.
Коллектив прилагает немало усилий, чтобы от старых, навязанных ему
идеалистических теорий сделать крутой поворот к передовому, мичуринскому
учению, чтобы усвоить это учение и активно участвовать в дальнейшем его
развитии.
Коллектив Института отдает себе отчет, что он дал нашему сельскому
хозяйству далеко еще не все, что он может и должен дать. Он слишком медленно
перестраивает свою теоретическую базу, медленно восстанавливает
разгромленную немцами производственную базу.
Это все правильно, и упреки Институт заслужил. Но, вместе с тем, надо
отметить, что в последние годы со стороны зарубежных "ученых" на Институт
растениеводства посыпалось больше клеветы, чем на какое-либо другое
исследовательское учреждение. Мы задавали себе вопрос: почему такую "любовь"
почувствовали зарубежные "ученые" к Институту, который они раньше
превозносили и хвалили?
Повидимому, причина в том, что Институт изменил направление, изменил
теоретическую базу. Это отношение заграничных ученых нас не только не
волнует, но, наоборот, радует. Очевидно, мы стоим на верном пути, если нас
ругают с той стороны.
К сожалению, к голосу этих зарубежных "друзей" в течение последних лет
прислушивалась и вторила ему значительная группа советских ученых. А это
очень серьезно мешало нашей работе как в отношении теоретической
перестройки, так и в восстановлении хозяйственной базы. Надо надеяться, что
мы уже прошли эту неприятную полосу и что Институт может в дальнейшем более
успешно развивать исследовательскую работу на благо нашего сельского
хозяйства.
Я позволю себе остановиться на некоторых отдельных вопросах наших
разногласий. Т. Д. Лысенко в своем докладе указал на отсутствие у
сторонников моргановской генетики гражданского мужества открыто признать,
что они являются сторонниками зарубежной реакционной генетической науки. Они
подделываются под дарвинистов, а некоторые даже называют себя
ортодоксальными дарвинистами.
Непонятно, как люди, развивающие автогенетические концепции в биологии
и отрицающие влияние внешних условий на изменчивость организмов и
направление этой изменчивости, зачисляются в продолжатели дела выдающегося
дарвиниста А. Н. Северцова, который своими классическими исследованиями
установил, что единственным источником филогенетических изменений являются
изменения в окружающей среде и что именно они определяют эволюционный
процесс. А. Н. Северцов говорил, что без принятия этого положения мы не в
состоянии объяснить себе явления приспособления.
А. Н. Северцов категорически отвергал возможность существования
какого-то внутреннего принципа развития, находящегося внутри самих
развивающихся организмов и не зависящего от изменений во внешней среде.
А. Н. Северцов признавал адэкватность приспособительных изменений и
этим по существу ответил на вопрос -- почему совершается изменчивость форм,
их эволюция.
Агробиологов, придерживающихся этих, по нашему мнению, верных взглядов,
автогенетики снабжают кличками ламаркистов, механо-ламаркистов и т. д.
Формальные генетики называют сторонников мичуринского направления не
последователями А. Н. Северцова, а ламаркистами, себя же причисляют к
продолжателям его учения. На деле же они разрушают это учение.
Пути агробиологов в их экспериментальной работе во многом совпадают с
указаниями А. Н. Северцова. Именно он указывал нам, что для разработки
эволюционной теории в целом совершенно необходимо изучать влияние отдельных
групп факторов в изменяющихся условиях внешней среды на наследственность и
ее механизм. Вот это именно и делают мичуринцы. Об этом и докладывал сегодня
академик М. А. Ольшанский. Какое же основание у автогенетиков приклеивать
другим презрительные ярлыки ламаркиста и механо-ламаркиста?
Делается это автогенетиками в расчете на неосведомленность широких масс
советской общественности о работах выдающихся русских дарвинистов и о
действительной сущности учения Ламарка, о принимаемых агробиологами
положительных сторон его учения и отвергаемых ими отрицательных.
Ламарка сделали каким-то пугалом. Поэтому нелишним является вспомнить
слова К. А. Тимирязева. Он говорил, что "По отношению к растениям Ламарк
стоял на строго научной почве фактов, и высказанные им мысли сохранили
полное значение и в настоящее время. Источником изменения растений он считал
исключительно влияние внешних условий -- среды" (Соч., т. VI, стр. 248).
А. Н. Северцов, как вы уже слышали, утверждал то же самое в отношении
животных.
Правда, Ламарк впоследствии отказался от своих правильных выводов о
причинах изменчивости организмов. Тимирязев пишет: "Исходя из совершенно
верного положения, что внешние условия влияют на формы и организацию
животных, он вслед за тем, как бы спохватившись, сам отрекся от него в
следующих выражениях: "Конечно, если б кто-нибудь принял эти слова в
буквальном смысле, то приписал бы мне очевидную ошибку, так как никакие
условия не вызывают прямого непосредственного изменения в форме или
организации животных" (Соч., т. VI, стр. 76).
Однако эти временные колебания Ламарка не умаляют в наших глазах этого
великого ученого.
А. Н. Северцов до конца своей жизни оставался верным своим выводам о
непосредственном и адэкватном влиянии факторов внешней среды на
изменчивость. Советские агробиологи развивают эти выводы и не стыдятся быть
последовательными сторонниками А. Н. Северцова.
Ламаркизмом сейчас не следует пугать: это, по меньшей мере, неумно.
Каждого мало-мальски знающего историю развития биологической науки можно
напугать этим словом не с большим успехом, чем словом "трубочист", которым
прежде пугали маленьких детей. Советские научные работники уже вышли из
детского возраста и их не так легко испугать. (Аплодисменты.)
Академик П. П. Лобанов. Слово имеет академик И. В. Якушкин.
