Академик С. Н. Муромцев.
Кто-то из выступающих здесь назвал настоящую
сессию нашей Академии знаменательной. Это, безусловно, верно. Сейчас всем
становится ясным, что эта сессия знаменует собой полный идейный разгром
вейсманизма-менделизма в нашей стране. Это встречено с большим
удовлетворением всеми передовыми учеными в области агробиологической науки,
всеми передовыми людьми -- практиками сельского хозяйства. В этом,
несомненно, самое главное значение данной сессии.
Не менее ясно, что эта сессия знаменует собой начало нового, небывалого
разворота творческого развития советской мичуринской генетики, еще более
интенсивного и широкого использования учения Мичурина-Лысенко в
сельскохозяйственной практике нашей страны.
В своем выступлении я не буду останавливаться на изложении двух
непримиримых мировоззрений в современной биологии: мичуринского учения и
менделизма-морганизма, так как уже достаточно четко и ясно это сделали здесь
многие выступавшие до меня и, в особенности, академик Т. Д. Лысенко в своем
докладе.
Я хочу в своем выступлении показать, что дело сводится не только к
чисто теоретическим разногласиям между представителями мичуринской биологии
и защитниками менделизма-морганизма. Противоречия эти идут гораздо дальше. В
основе этих противоречий в теоретической трактовке узловых проблем
современной биологии имеется резкое различие в общих подходах и методах
решения научных проблем. Больше того, я считаю, что в этом, именно в этом и
заключается главный корень самих теоретических разногласий.
Вот почему я считаю необходимым остановиться именно на вопросе о
коренных различиях в общих подходах к науке и практике, которые характерны
для представителей данных двух направлений в биологической науке.
В наших советских условиях для наших передовых советских ученых
характерен творческий, новаторский, революционно-критический подход к
решению научных и практических задач. Такому подходу нас, советских ученых,
учат великие корифеи науки Ленин и Сталин. Нет нужды приводить здесь
высказывания Ленина и Сталина по этому вопросу. Они известны каждому в этой
аудитории. Да и вся жизнь нашей страны, вся практика нашего
социалистического строительства во всех областях промышленности и сельского
хозяйства есть именно неустанный творческий путь небывалого движения вперед.
Те деятели науки, техники и сельского хозяйства, которые усвоили
творческий, новаторский подход и применяют его в своей работе, оказываются
действительно передовыми людьми, обогащающими и теорию и практику новыми
большими достижениями.
Те же ученые, которые подходят к решению вопросов теории и практи и
начетнически, догматически, неизбежно оказываются практически бесплодными, а
теоретически отсталыми и в дальнейшем реакционными.
В области научных проблем передовым советским ученым оказывается тот,
кто подходит к решению больших теоретических вопросов не кабинетно, а
опираясь на широкую практику с самого начала своих работ. Такому методу
разрешения научных проблем наш строй дает небывалые возможности, каких нет и
не может быть в буржуазных -- капиталистических странах. И, безусловно,
своими успехами в теоретических и практических вопросах академик Лысенко
обязан, помимо своих личных качеств, прежде всего и главным образом тем
условиям работы, которые обеспечивал ему наш советский социалистический
строй. Ни один ученый, ни в одной стране, кроме нашей, таких условий иметь
не может.
Академик Лысенко -- теоретик-биолог, двигающий вперед учение
Дарвина-Мичурина, в то же время не менее талантливый и энергичный
организатор масс, опирающийся в своей работе на миллионы колхозников.
Попробуйте указать такого типа ученого в буржуазных странах. Попробуйте
указать в какой-либо другой стране такую форму разрешения научных проблем.
Нельзя найти такой другой страны, в которой агробиологическая наука за
короткий исторических срок обогатила бы сельскохозяйственную практику таким
большим количеством новых методов переделки природы на пользу человека.
Мы должны, однако, всегда помнить, что наш советский строй не только
обеспечивает нам особые возможности нашей научной работы, но и требует от
нас, ученых, ответственности науки перед страной.
Научные деятели, которые привыкли мыслить схоластически, работать
кабинетно, раболепствуя перед установившимися, устарелыми положениями в
науке, оказываются практически никчемными.
Работая только для науки, экспериментируя только для эксперимента,
такие ученые теряют способность решать нужные стране задачи. Больше того,
они в конце концов теряют также способность и понимать те актуальные
народнохозяйственные проблемы, которые стоят перед страной. Отсюда
практическое бесплодие их научной деятельности, застой и убогость в
теоретическом мышлении, все большее и большее отставание от подлинной
творческой науки, от работы по оказанию столь необходимой государству
практической помощи.
Изолировавшись от практики в своих кабинетах и лабораториях, эти ученые
оказались очень плодовитыми лишь в одном: в писании толстых схоластических
умозрительных фолиантов, толстых монографий описательного характера. Будучи
не в состоянии подкрепить свои менделевско-моргановские установки
какими-либо убедительными экспериментами и практически значимыми
результатами, формальные генетики в своем бессилии скатились до полной
беспринципности. Они встали на путь отрицания научной ценности трудов
академика Лысенко, стараясь свести его работы к простому опытничеству. Они
обходят молчанием труды и имя великого преобразователя природы Ивана
Владимировича Мичурина. Они хотят закрыть передовую биологическую советскую
науку, дискредитировать наши методы решения больших практических проблем,
методы Мичурина-Лысенко, которыми мы должны гордиться, если не лишены
чувства советского патриотизма.
Только люди, озлобленные собственным бесплодием, люди, позволю себе
сказать, политически отсталые, не могут этого понять и стремятся закрыть
передовую биологическую науку, но сие от них не зависит.
Можно не сомневаться в том, что если представители
менделевско-моргановской школы не поймут необходимости творческого подхода к
разрешению задач, стоящих перед биологической наукой, не осознают своей
ответственности перед практикой, они не только останутся за бортом
социалистической науки, но и за бортом практики социалистического
строительства в нашей стране.
Несколько замечаний по поводу выступления профессора Рапопорта по
вопросам, затронутым им из области микробиологии. Кто-то из выступавших,
если не ошибаюсь, академик Перов, сказал, что, говоря о каком-либо предмете,
надо иметь о нем хотя бы поверхностное представление. Об этом я также хотел
бы напомнить профессору Рапопорту в связи с его экскурсом в область
микробиологии.
В самом деле, как мог профессор Рапопорт сказать, что для прививок
применяются культуры микробов с пониженной антигенной системой? Какая польза
от прививок такими культурами? Кому нужны такие культуры? Как раз наоборот,
для прививок микробиологи стараются получить микробов с усиленной антигенной
активностью.
Что хотел далее доказать профессор Рапопорт, приведя примеры применения
вакцин против бешенства и туберкулеза? Пастер первый получил наследственно
ослабленные в вирулентности расы микроорганизмов, пригодные для
предохранения людей и животных от заразных заболеваний. Он получил их именно
путем изменения условий обитания возбудителей заразных заболеваний. Пастер
доказал неразрывную взаимосвязь микроба и среды. Все последующие
исследователи шли и до сих пор идут этим путем. Более того, с полной
достоверностью можно утверждать, что все главнейшие достижения в области
медицинской, почвенной, промышленной микробиологии были результатом
взаимодействия микробов и среды их обитания, осуществленные чаще всего
стихийно или не полностью осознанно. И ни в одном мире живых существ нельзя
найти столь очевидной, столь тесной взаимосвязи организма и среды, как у
одноклеточного тела, каким является организм микроба.
Борьба двух направлений в биологической науке проявляется не только в
агробиологии. Ожесточенная борьба за дарвинизм шла в области микробиологии
со времен Пастера, то затухая, то разгораясь. В микробиологии накопилось
огромнейшее количество фактов по изменчивости наследственности, стадийности
развития микробов, межвидовой конкуренции. Микробиология ждет своего
Лысенко, который освободил бы ее от самого главного тормоза ее развития --
метафизического закона о постоянстве видов Кона-Коха, автогенетического
толкования накопленных фактов по изменчивости и наследственности у микробов.
Что хотел сказать, наконец, профессор Рапопорт, когда говорил, что с
помощью электронного микроскопа удалось увидеть бактериофаг? Насколько я
понял, в этом он видит решающее доказательство того, что фаги являются живым
организмом. Не все то живое, что мы видим, профессор Рапопорт, это,
во-первых, а во-вторых, корпускулярная природа фагов давно доказана,
представьте себе, чисто биологическим методом и давно разделяется всеми, кто
знаком с проблемой фага.
Профессор Рапопорт, мы хотим, чтобы вы, цитологи и цитогенетики, поняли
только одно. Мы не против цитологических исследований протоплазмы и ядерного
аппарата у половых, соматических и каких угодно клеток, в том числе и
микробных, чем кстати очень усиленно занимаются цитологи Академии наук СССР.
Мы признаем, вопреки вашим утверждениям, безусловную необходимость и полную
перспективность этих современных методов исследования. Мы, однако,
решительно против тех вейсманистских антинаучных исходных теоретических
позиций, с которыми вы подходите к своим цитологическим исследованиям. Мы
против тех задач, какие вы хотите разрешить с помощью этих методов, мы
против ненаучной интерпретации результатов ваших морфологических
исследований, оторванных от передовой биологической науки.
Вот в чем между нами разница. Это тоже один из конкретных примеров
принципиального различия в методе к разрешению научных проблем, о котором я
говорил в самом начале. И если вы, профессор Рапопорт, этого различия не
осознаете, ваши цитогенетические исследования окажутся столь же бесплодными,
как бесплодной оказалась и вся формально-генетическая школа. (Аплодисменты.)
Академик П. П. Лобанов. Слово предоставляется академику Б. М.
Завадовскому.
