Академик Н. Г. Беленький.
В своем программном докладе Президент нашей
Академии академик Т. Д. Лысенко дал строго объективный и научный анализ
положения советской биологической науки. Им показано, что, чем глубже
биологическая наука вскрывает закономерности живых тел, тем действеннее
становится агрономическая наука. Бурное развитие социалистического
земледелия и животноводства в СССР предъявляет к нам требование все глубже и
глубже вскрывать закономерности развития живой природы.
Единственно правильная теория, могущая освещать путь нашей
агрономической практики, -- это творчески развиваемый дарвинизм, учение
Мичурина-Лысенко, учение, обобщающее и развивающее все лучшее, что накоплено
наукой.
Мичуринское учение возникло в нашей стране не случайно, а вполне
закономерно, так как в нашей Советской Родине с ее прогрессивной,
революционной идеологией и передовым сельским хозяйством имеются все
необходимые условия, способствующие как постановке, так и правильному
разрешению научных проблем, в том числе связанных и с отысканием способов
управления развитием и наследственностью сельскохозяйственных животных и
растений.
Известно, что в наши дни советский дарвинизм, новая советская биология
атакуется реакционным зарубежными биологами, а также некоторыми учеными
СССР, именующими себя представителями классической генетики. В основе этой
так называемой классической генетики лежит, как вы слышали в докладе, учение
о веществе наследственности. Представители этого формалистического
направления в биологии полагают, что особое вещество наследственности
передается от родителей к потомкам через воспроизводящие клетки в виде
особых частиц -- генов, которые обусловливают воспроизведение у потомков
признаков, сходных с признаками родителей.
В последнее время в лагере морганистов-менделистов появилось течение,
которое допускает, наряду с генами, локализованными в хромосомах
(хромосомная теория наследственности), существование генов, локализованных в
других частях клетки (пластидные гены -- плазмогены). Такое добавление не
имеет принципиального характера, так как сущность теории остается та же, т.
е. учение об особом неизменном веществе наследственности.
Говоря об этих добавлениях, следует заметить, что совсем недавно и. о.
заведующего кафедрой генетики Московского государственного университета
доцент Алиханян, в разрез здравому смыслу и элементарным представлениям о
физиологии эндокринной системы, относит гены чуть ли не к железам внутренней
секреции. Это постулирование столь же научно несерьезно и обречено на
неуспех, как и его громкие хвастливые заявления на дискуссии по вопросам
биологии, организованной редакцией журнала "Под знаменем марксизма" в 1939
г., о том, что им на основе менделевско-моргановской теории создана новая
порода кур.
Творческий дарвинизм, развиваемый академиком Т. Д. Лысенко, нацело
отвергает учение о веществе наследственности, как метафизическое и не
соответствующее опытным данным.
Никакого особого вещества наследственности не существует, подобно тому
как не существует флогистона -- вещества горения -- и теплорода -- вещества
тепла.
С учением о веществе наследственности неразрывно связана концепция о
непрерывности и независимости зародышевой плазмы, согласно которой
зародышевые (воспроизводящие) клетки у животных происходят не от клеток тела
животного, в котором они развиваются, а непосредственно из зародышевых
клеток предыдущего поколения.
В представлении вейсманистов (менделистов-морганистов) тело организма
является только футляром и кормилицей непрерывной зародышевой плазмы, "...по
своему происхождению они, -- как пишет Т. Морган, -- независимы от остальных
частей тела и никогда не были его составной частью. Тело защищает и кормит
их, но в каком-либо другом отношении на них не влияет", -- продолжает
Морган. "В действительности родители не производят ни потомка, на даже
воспроизводящую исходную клетку, из которой получается потомок. Сам по себе
родительский организм представляет не более как побочный продукт
оплодотворенного яйца или зиготы, из которой он возник. Непосредственным же
продуктом зиготы являются другие воспроизводящие клетки, подобные тем, из
которых они возникли...
Эти последние являются непосредственным и прямым продуктом первых", --
разъясняет последователь Моргана американец Кэсл.
Ему вторит ищущий "международный язык в пределах биологии" М. М.
Завадовский в своем учебнике для вузов "Динамика развития". Он считает
необходимым "...присоединить свой голос к голосу Нуссбаума, который
утверждает, что половые продукты развиваются не из материнского организма, а
из одного с ним источника", что "семенные тельца и яйца берут начало не из
родительского организма, а имеют с ним общее происхождение... Зародышевые
клетки и клетки сомы следует рассматривать не как дочернее и родительское
поколение, а как сестер-близнецов, из которых одна (сома) является
кормилицей, защитницей и опекуном другой".
Таким образом, получается, что дети -- это вовсе не дети своих
родителей, а только лишь их младшие сестры и братья, возникшие с ними из
одного начала.
Мичуринское учение, как подчеркнул в своем докладе академик Т. Д.
Лысенко, в корне опровергает это лженаучное представление о происхождении
воспроизводящих клеток. Советский дарвинизм обосновывает взгляд, согласно
которому половые клетки образуются в итоге развития живого тела и в них, как
пишет академик Т. Д. Лысенко, "как бы аккумулирован весь путь развития,
пройденный организмами предшествующих поколений". Поэтому изменения,
вызванные у родителей действием измененных условий существования, приводят,
хотя и не всегда, к адэкватному изменению породы воспроизводящих клеток.
Академик Т. Д. Лысенко учит, что материальным носителем
наследственности является все то, что есть живого в каждой клетке. Любая
частица живого тела, способная питаться, расти и размножаться, т. е.
обладающая основными признаками живого, обладает свойством наследственности.
Изменение наследственности живого организма является следствием изменений
самого развивающегося тела организма, а не следствием изменения особого
вещества наследственности. Изменения наследственности всегда происходят
через изменения процесса развития живого организма, под влиянием измененных
условий жизни, условий питания живого организма. Половые и вегетативные
воспроизводящие клетки, образующиеся в изменяющемся теле живого организма,
как и все другие части тела, связаны процессом обмена веществ со всем
организмам. Поэтому они могут претерпевать (хотя и не всегда и не в
одинаковой мере) соответствующие изменения под влиянием изменений,
происшедших в теле развивающегося организма.
Менделисты-морганисты отрицают возможность наследования приобретенных
свойств, изменений в теле организма, вызванных действием условий внешней
среды. Всякое доказательство наследования приобретенных признаков они
объявляют ошибкой эксперимента, а их авторов относят к ламаркистам.
Мичуринское учение, отвергая положение менделизма-морганизма о
независимости свойств наследственности от условий жизни животных, признает
возможность получения направленных изменений наследственности под влиянием
факторов внешней среды путем воспитания организма в определенных условиях.
Взгляд сторонников мичуринского учения прочно подкрепляется многими
фактами. Таковы, например, успешные опыты по направленному изменению озимых
растений в яровые и обратно (яровых в озимые) путем воспитания растений в
соответствующих измененных условиях существования; успешные опыты по
получению гибридов у растений путем прививки, доказывающие возможность
объединения наследственности двух растительных организмов в оном гибридном
организме без объединения хромосом родителей (т. е. тех частей клетки, где
якобы локализованы корпускулы особого вещества наследственности); явления
вегетативного расщепления, указываю ие на возможность расхождения
родительских признаков в вегетативном потомстве гибридов, т. е. при
отсутствии расхождения парных хромосом. К такого же рода фактам следует
отнести опыты по изучению избирательного характера оплодотворения,
показавшие, с одной стороны, возможность получения неоднородного потомства
от самоопыления у гомозиготных растений, а с другой стороны, возможность
сохранения сортовой типичности и однородности в потомстве
перекрестноопыляющихся растений, полученных от свободного межсортового
переопыления, т. е. однородности при явно гибридном происхождении этого
потомства. Сюда же относятся факты, доказывающие правильность представления
Дарвина о том, что признак, начавший изменяться в определенном направлении,
продолжает изменяться у потомков в том же направлении, если на потомков
продолжают влиять те же условия, которые вызвали появление первоначального
изменения признака у предков.
Вся практика выведения новых пород скота также является бесспорным
доказательством правильности мичуринской точки зрения.
Придавая ведущую роль кормлению и содержанию в создании желательного
типа и пород животных, советским зоотехникам удалось сравнительно за
короткие сроки создать новые ценные породы скота. Так была создана
костромская высокопродуктивная порода крупного рогатого скота. Так была
создана тонкорунная порода овец, хорошо приспособленная к круглогодовому
пастбищному содержанию в условиях Казахстана и дающая высокий настриг
шерсти. Так была создана аулиз-атинская порода крупного рогатого скота в
Киргизии и т. д.
Только с позиций мичуринского учения у нас создаются и будут
создаваться высокопродуктивные породы животных, соответственно с
потребностью народного хозяйства страны.
Менделисты-морганисты еще не создали ни одной породы животных, хотя им
были предоставлены широкие возможности для работы.
Мне привелось еще в дни дискуссии в 1939 г. указать на тот огромный
вред, который нанесли и наносят менделисты-морганисты племенному делу в
животноводстве.
Вейсманисты сводят работу по выведению высокопродуктивных животных "к
обогащению" животных генами высокой продуктивности, которые якобы должны
остаться неизменными в любой период голодовки и затем проявиться в
благоприятных условиях. С точки зрения этой "теории" перекрытие наших лучших
аборигенных пород другими породами есть единственный способ улучшения
местного скота. Общеизвестен огромный вред, который нанесла овцеводству
методика испытания баранов на популяции при игнорировании значения отбора
маток, и т. д.
Кормление и содержание скота морганисты рассматривают лишь как фон, на
котором проявляется действие генов, а не как факторы активного создания
высокопродуктивных животных и изменения наследственности в желательном
направлении.
Год за годом мы все больше и больше убеждаемся в огромном вреде
менделизма-морганизма, который он наносит развитию животноводства.
Знаменателен тот факт, что к этому же выводу приходят и прогрессивные ученые
и деятели других стран. Так, например, А. Фрезер в своей статье,
опубликованной в английском журнале "Земледелец и скотовод" (1947 г., том
61), пишет: "В Великобритании мы создали ценные и полезные породы крупного
рогатого скота, овец, вообще всякого рода сельскохозяйственных животных. И
необходимо сразу же признать, что генетическая наука не играла никакой роли
в диференциации и установлении этих пород". "Говоря серьезно, -- заявляет
Фрезер, -- генетика (имеется в виду менделизм-морганизм. -- Н. Б.) еще не
имеет на своем счету каких-либо практических достижений".
Он сообщает, что в США уже 33 года, т. е. после завоза в Америку в 1914
г. из Сибири жирнохвостых овец, менделисты-морганисты выводят и никак не
могут создать породы овец без хвоста. Иронизируя, он заключает: "Мы можем
оказаться не только с овцами без хвостов, но и с хвостами без овец".
Нельзя не отметить, что для биологов вообще и для нас, физиологов, в
особенности, само понятие живого организма имеет исключительно важное,
принципиальное значение, так как оно определяет направленность исследований
функций организма в целом и его отдельных систем.
Менделизм-морганизм в определении живого организма не включает среду,
его формирующую и определяющую его функции. Они отрывают организм от среды.
Академик Т. Д. Лысенко горячо протестует против такого понятия об организме
и рассматривает организм и среду его обитания как неразрывное целое. В этом
смысле он развивает точку зрения на организм, высказанную отцом нашей
русской физиологии, гениальным И. М. Сеченовым. Иван Михайлович Сеченов в
своей статье "Две заключительные лекции о значении так называемых
растительных актов в животной жизни", опубликованной в "Медицинском
вестнике", 1861 г., No 26, пишет, что "Организм без внешней среды,
поддерживающей его существование, невозможен; поэтому в научное определение
организма должна входить и среда, влияющая на него, так как без последней
существование организма невозможно..."
Такое определение организма, которое включает в само понятие организма
окружающую среду его существования, правильно ориентирует исследователей и
практиков к творческой работе над созданием новых форм и в управлении
жизненными процессами организма.
Я лишен возможности в своем выступлении подробно излагать
многочисленные прямые эксперименты, доказывающие положение мичуринского
учения, творчески развиваемого академиком Т. Д. Лысенко, о наследовании
приобретенных свойств животного, вызываемых воздействием факторов внешней
среды. Таких опытов много. Остановлюсь лишь на некоторых. Вспомним известные
эксперименты Каммерера.
Каммерер использовал для своих опытов два вида саламандр, близко
родственных друг другу: Желто-черную пятнистую Salamandra maculosa и черную
альпийскую Salamandra atra. Из них вторая нормально является живородящей: он
производит на свет двух уже совершенно сформировавшихся и приспособленных к
наземной жизни саламандр длиной в 38-40 мм, прошедших через все стадии
метаморфоза в материнском организме.
В противоположность ей саламандра макулоза, нормально обитающая в сырых
лесах, является одновременно живородящей и яйцекладущей. Она может
производить на свет большое количество не вполне сформировавшихся водяных
личинок длиной в 25-30 мм, с четырьмя конечностями и короткими жабрами, или
же откладывает в воду большие яйца, из которых выходят подобные же личинки
длиной в 23-25 мм.
Те и другие личинки после нескольких месяцев жизни в воде претерпевают
полный метаморфоз и превращаются в наземных саламандр длиной в 45-50 мм.
В своих опытах Каммерер попытался изменить способ размножения у обоих
видов саламандр, изменив условия их обитания. Он стал держать саламандр
макулоза без воды, вследствие чего откладываемые ими яйца и рожденные
водяные личинки погибали.
Однако через некоторое время саламандры начали задерживать яйца и
зародыши в своем организме до тех пор, пока они не претерпевали полного
метаморфоза и затем появлялись на свет уже способными к наземному образу
жизни. В результате "воспитания" в условиях отсутствия воду саламандры
макулоза стали по ряду признаков походить на саламандр атра: 1) у них сильно
уменьшилось количество потомков при рождении (не более 2-7), 2) судьба яиц и
эмбрионов до появления на свет стала сходной с их судьбой у саламандр атра,
3) окраска молоди изменилась почти до черной.
Полученным в этом эксперименте потомкам "перевоспитанных" саламандр
макулоза, после достижения ими половой зрелости, Каммерер опять открыл
доступ к воде. Очутившись в условиях, нормальных для саламандр макулоза, эти
потомки, тем не менее, сохранили до известной степени измененный способ
размножения: они совершенно не откладывали яиц, а производили на свет
водяные личинки, характеризовавшиеся сильно редуцированными или
рудиментарными жабрами, и в момент появления на свет находились на более
поздней стадии метаморфоза, чем это нормально наблюдалось у саламандр
макулоза.
То же самое Каммерер проделал с черной альпийской живородящей
саламандрой атра. Этих саламандр он стал воспитывать в условиях тепла и
обилия воды и тоже добился изменения способа размножения. Вместо двух вполне
сформировавшихся детенышей, готовых к наземной жизни, они начали производить
на свет по 3-9 водяных личинок, проходивших метаморфоз в воде.
Потомков саламандр атра, "перевоспитанных" в этом опыте, Каммерер
продолжал держать в условиях основного опыта (тепло и доступ к воде).
Модификация родительских особей у них полностью сохранилась и даже несколько
усилилась: они тоже производили на свет по 3-5 водяных личинок (длиной в
21-23 или 33-44 мм) светлого цвета и несущих жабры.
В другой серии опытов с саламандрами макулоза Каммерер поставил себе
задачей адаптивно изменить у них окраску тела. Они имеют неправильные и
изменчивые желтые пятна, разбросанные по черному полю. Каммерер в течение
нескольких лет содержал более темные варианты на желтом фоне, а более желтые
варианты -- на черном фоне. Первые обнаружили заметное увеличение желтых
пятен в окраске (посветление), а вторые, воспитывавшиеся на черном фоне,
обнаружили потемнение окраски.
Потомство саламандр, которое на желтом фоне показало увеличение желтых
участков, Каммерер разделил опять на две группы: первую он продолжал держать
на желтом фоне, а вторую поместил на черный фон. В первой группе размеры
желтых участков чрезвычайно увеличились, а у саламандр второй группы желтого
пигмента стало меньше, чем у первых, но тем не менее они были значительно
желтее нормальных саламандр макулоза, несмотря на то, что воспитывались на
черном фоне. Отсюда можно заключить, что им наследственно передавались
свойства, приобретенные родителями под влиянием факторов внешней среды.
Гетери произвел такой опыт над курами: черной курице пересадил яичник
от белой, и она была оплодотворена белым петухом, но цыплята при этом были
частью белые (9 шт.), а частью пестрые (11 шт.). Точно так же белая курица,
которой был пересажен яичник от черной и которая была оплодотворена черным
петухом, дала цыплят пестрых (12 шт.); так как наследственность была со
стороны мужского и женского организма в обоих случаях одинакова, то
появление черной окраски в первом случае и белой во втором может быть
объяснено только воздействием соматических клеток на половые.
Гюйер и Смит вводили в организм крольчих антитела хрусталика
(цитолитическую сыворотку, разрушающую субстанцию хрусталика кролика).
Введенные антитела никакого явного действия на сложившийся организм крольчих
не оказывали, но у рожденных ими детенышей в некоторых случаях
обнаруживались дефекты глаз (помутнение хрусталика, полное исчезновение
глазного яблока и т. д.). Эти аномалии передавались затем по наследству, без
дальнейшего вмешательства, следующим потомкам на протяжении девяти
поколений, причем с каждым новым поколением дефекты оказывались все сильнее
выраженными без какого-либо дополнительного вмешательства. Аномалии глаз
передавались не только через матерей, но и через отцов (при спаривании
имеющего аномалию самца с нормальной самкой). Опыты эти нашли свое
подтверждение при последующих проверках.
Гриффит вызывал у крыс наследственные специфические нарушения
равновесия (вестибулярный дефект), заставляя родительские особи в течение до
1,5 лет постоянно вращаться в круглых клетках либо по направлению часовой
стрелки, либо против часовой стрелки. Этот дефект вестибулярного аппарата
передавался по наследству.
Недавно С. Расс и Дж. Скотт опубликовали опыты на крысах, показавшие,
что иммунизация родителей против саркомы Иенсена до известной степени
передается потомству в виде частичной устойчивости против прививок саркомы.
Передача происходила не только через матерей, но и через отцов. При прививке
саркомы детенышам иммунизированных крыс, средний объем образующихся у них
опухолей был почти вполовину меньше, чем у контрольных (в 42% случаев против
10%). Такой же результат был получен при прививке саркомы крысятам, родители
которых не были сами иммунизированы, а только происходили от
иммунизированных животных. Вызываемая иммунизацией устойчивость к саркоме
передавалась второму поколению потомков без дальнейшего вмешательства.
Блур установил факт передачи по наследству свойств мышц, измененных под
влиянием упражнения.
В течение месяца и больше автор заставлял крыс-самок совершать моцион в
специальных клетках. Их потомство по достижении веса в 120 г было тоже
помещено в такие же клетки, приспособленные для упражнения мышц. Половину
потомства умерщвляли для производства анализов, а другую половину
использовали для размножения. Таким же образом поступали с двумя дальнейшими
потомствами.
У представителей второго и третьего поколения мышцы оказались
значительно более развитыми, чем у крыс первого поколения (при сравнительно
небольшой разнице между крысами второго и третьего поколения). В то же время
у крыс второго и третьего поколения мышцы содержали значительно больше
фосфоролипидов и в особенности холестерина, чем у первого поколения.
Отсюда автор заключает, что результаты упражнения мышц передаются по
наследству потомкам.
Не буду продолжать многочисленные опыты на животных, сообщу лишь о том,
что мне недавно привелось проверить и несколько развить старинные опыты
Броун-Секара на морских свинках. Перерезка седалищного нерва в месте выхода
его из спинного мозга ведет к образованию у животного условно названной нами
эпилептогенной зоны, раздражение которой часто ведет к тоническим мышечным
напряжениям. Это свойство животного, вызванное у родителей хирургическим
вмешательством, мы обнаружили у отдельных экземпляров даже в третьем
поколении. Больше того, у той части потомства морских свинок, у которых
внешне не обнаруживалась реакция, напоминающая эпилепсию, нами
констатированы явные отклонения от нормы и характера возбудимости
нервно-мышечной системы свинок, внешне не проявляемые. Это устанавливалось
нами путем определения времени рефлекса и порога раздражения задней
конечности морских свинок.
Таким образом, эксперимент Броун-Секара нашел свое подтверждение много
десятков лет спустя. Вывод из него достаточно ясен: свойства, приобретенные
животным организмом под влиянием действия факторов внешней среды, могут
наследоваться. Такой вывод совершенно неприемлем для морганизма-менделизма,
ибо признание его означает полный отказ от своей теории, так как
ненаследуемость приобретенных свойств организма есть краеугольный камень
этого "учения".
Хочу задержать ваше внимание на другом вопросе. В нашей стране
менделистам-морганистам до сих пор предоставлялся широкий простор для
воспитания советской молодежи, советских биологов, будущих специалистов
сельского хозяйства. Трудно чем-либо оправдать то внимание, которым
пользуются у нас в высшей школе (особенно в университетах)
менделевско-могановская генетика и ее глашатаи.
Реакционная сущность менделизма-морганизма наполняет учебники и учебные
пособия для высших и средних учебных заведений, неправильно ориентируя
будущие агрономические кадры в важнейших вопросах сельского хозяйства.
Академик Т. Д. Лысенко говорил уже об учебнике Синнот и Денна. Все
сказанное в полной мере относится и к другим руководствам, в частности и к
учебникам, по которым учатся будущие зоотехники. Нельзя не указать на
учебник по генетике профессора Рокицкого. Эта книга, к сожалению, принята в
качестве основного учебника для зоотехнических вузов. В этом учебнике
реакционный вейсманизм в самом неприкрытом виде выдается студентам за
дарвинизм. Да как же может иначе себя вести автор учебника -- профессор
Рокицкий, который утверждает, что подобно тому, как имущество -- одежда,
оружие, предметы быта -- переходило от отца к сыну, подобно этому и целый
ряд свойств прадедов, дедов, отца (рост, цвет глаз, цвет волос, отдельные
детали строения лица) передавался детям, внукам? По поводу таких
высказываний, как говорится, комментарии излишни.
Возьмем для примера другое руководство. Это книга профессора С. Г.
Давыдова "Селекция сельскохозяйственных животных". Руководство профессора
Давыдова целиком построено на базе менделевско-моргановской теории
наследственности. Никакой попытки критически разобраться в используемых
положениях этой теории с точки зрения пригодности для практики селекции
автор не делает.
Напротив, автор ошибочные и вредные для практики догмы этой теории
рассматривает как удивительные успехи за последние годы, которые открывают
широкие перспективы в области улучшения сельскохозяйственных животных, о
которых раньше мы не могли мечтать. Мы можем уже сейчас предполагать, --
пишет Давыдов, -- что недалеко то будущее, когда мы сумеем получить любые
комбинации нужных нам наследственных задатков.
Автор, став целиком на точку зрения менделизма-морганизма в этом
учебнике, по существу отрицает творческую роль отбора и селекцию сводит лишь
к перекомбинациям готовых и практически неизменных генов.
По автору получается, что селекционер не способен путем отбора и
воспитания вырабатывать у селектируемых животных новые свойства и признаки,
которых не было у исходных родителей, а может только перетасовать и
перекомбинировать в потомстве имеющиеся у родителей признаки и свойства.
Исходя из таких антидарвинистических установок, автор сознательно
игнорирует в этом учебнике, как устаревший, опыт классиков-селекционеров,
доказывающий творческую, созидательную роль искусственного отбора. Он
игнорирует в этом учебнике опыта наших выдающихся селекционеров-дарвинистов
П. Н. Кулешова, М. Ф. Иванова и др.
О методах работы и выдающихся достижениях такого блестящего
ученого-селекционера, каким был М. Ф. Иванов, автор учебника почти не сказал
ни слова. В то же время автор пространно излагает взгляды и теоретические
установки таких совершенно бесплодных деятелей селекции, как профессор А. С.
Серебровский и его сотрудники.
Материал в книге подобран односторонне, не объективно, в соответствии с
установками менделевско-моргановской теории наследственности. Все, что
противоречит этой теории, автор отбрасывает. Примером такого одностороннего
субъективного подбора материала является раздел книги, посвященный
инбридингу. Автор отрицает дарвиновское учение о вредности
близкородственного разведения и полезности скрещивания, умалчивает об
опытных данных, которые подкрепляют это учение. Замалчивает и дарвиновские
указания о путях ослабления вредного действия инбридинга. В общем эта книга,
вместо объективного, научного анализа опыта достижений передовой селекции
животных, преподносит читателю ошибочные, противоречащие всему передовому
опыту селекции установки, которые не только не могут помочь советским
селекционерам-зоотехникам решать стоящие перед ними задачи, но, напротив,
могут их дезориентировать в вопросе о правильных методах решений этой
задачи.
Так или примерно так обстоит дело и с другими учебниками,
рекомендованными для вузов и техникумов.
Совершенно непонятно, почему почти в полном пренебрежении находится
новая советская мичуринская генетика, научная основа всей селекционной и
семеноводческой работы в нашей стране?
Не могу не поделиться с вами одним из курьезов, имевшим место в вузе,
где я работаю. Доцент Платонов, рекомендованный в свое время профессором
Жебраком, читает свой курс студентам так, что студенты запротестовали. Тогда
декан факультета профессор Огульник вызвал Платонова и попросил его
пересмотреть свои позиции. В ответ на это на имя директора поступило
пространное заявление, где доцент написал примерно следующее: читал и буду
так читать, и попробуйте-де меня тронуть. Так читают и академик Шмальгаузен,
Жебрак и др.
Эти люди воспитывают глубокую неприязнь к Мичурину, Лысенко и
мичуринскому учению. В этом отношении особо отличается Б. М. Завадовский в
Московском городском педагогическом институте. Об этом говорят студенты,
сотрудники Бориса Михайловича и даже руководящие товарищи Института.
Тратятся силы на обучение и воспитание студентов в духе глубокой
неприязни к мичуринской генетике, как "к наивному заблуждению" И. В.
Мичурина и Т. Д. Лысенко и "заблуждению" всех тех, кто разделяет воззрения
на наследственность Чарлза Дарвина, К. А. Тимирязева, И. М. Сеченова, Л.
Бербанка, Л. Даниэля и других лучших биологов-дарвинистов.
Является ли все это плодом невдумчивого отношения к существу
расхождений между мичуринской генетикой и морганизмом-менделизмом или плодом
гнилого либерализма? Думаю, что имеет место последнее. Мне кажется,
наступила пора положить конец безудержной пропаганде метафизического учения
о существе наследственности, обанкротившегося на практике и реакционного по
своему существу.
Настало время, когда надо широко раскрыть двери в наших вузах и
техникумах для мичуринского учения. (Аплодисменты.)
Академик П. П. Лобанов. Слово предоставляется академику П. Н. Яковлеву.
|
